Белая Армия

9 февраля 1918 г. добровольческая армия, нанеся последний, но тяжелый удар наступавшему противнику, вечером под прикрытием темноты, незаметно покинула Ростов.

Большевики, наблюдая решительные действия армии днем, совершенно не ожидали отхода добровольцев, и не только не преследовали их но, даже долго не решалась войти в Ростов, опасаясь какой-нибудь хитрой засады. Так напугали их.

Снег крутился в воздухе и леденящий ветер пронизывал насквозь плохо одетых добровольцев. Эти ужасные норд-осты сопровождали армию в течение всего этого ледяного похода и дали ему его название.

Измученные непрерывными боями, голодные, обледенелые, добровольцы с радостью увидали приветливые огоньки Аксайской станицы, где предположен был ночлег.

Вдруг остановка. Что такое? 

К генералу Корнилову, шедшему пешком во главе армии, подлетели посланные из станицы.

—    Г. генерал, Аксайская станица постановила — не допускать к нам добровольцев; так что потрудитесь проходить мимо станицы.

Глаза Корнилова сверкнули.

—    Если, через час, для армии не будет приготовлен ночлег и ужин, я смету станицу с лица земли. Поняли? —

—    Так точно, ваше превосходительство. Поняли. Не извольте беспокоиться.

—    Первая батарея вперед, — пронеслось по рядам.

Казаки исчезли.

Подошли к станице.

У дверей встретили приветливые хозяева. На столе кипел самовар и богатые казаки не поскупились на угощение.

Ночь прошла спокойно.

На другой день, утром, добровольцы перешли по льду через Дон и благополучно прибыли в ст. Ольгинскую около 30 верст к востоку от Ростова. Здесь они остановились на несколько дней.

Большевики грабили магазины Ростова, расправлялись, по старым счетам, с неугодными им жителями, ужасными пытками вымучивали у состоятельных лиц деньги и драгоценности, реквизировали направо и налево у богатых и бедняков все, что нужно им было и что ненужно.

Начался сплошной пьяный разгул, прерываемый, для развлечения, расстрелами и пытками.

О добровольцах временно как бы забыли и не смотря на настойчивые приказания немцев, солдаты не хотели покинуть богатый и теплый Ростов.

Конечно, Корнилов этим воспользовался. Выставив сторожевые охранения, армия спокойно реорганизовалась. 

Мелкие воинские части были соединены в более крупные и образовались три отряда: 1) офицерский полк, поглотивший в себе мелкие офицерские образования, под командой г.-л. Маркова; 2) партизанский отряд — под командой г.-м. Богаевского и 3) Корниловский полк, под командой подполковника Нежинцева ; к этому полку присоединялись часто и оставшийся временно юнкерский батальон, чехословацкий инженерный батальон и др., под общим командованием обыкновенно г.-м. Козановича.

В конных частях насчитывали до 200 сабель, но больше половины были пешими.

Всех добровольцев, строевых штабных, нестроевых чинов, врачей и сестер милосердия числилось до 4.000 чел.

Подтянулись и отставшие добровольцы; прибыли из Новочеркасска раненые, кто только способен был к передвижению; подошли остатки чернецовских партизанов, не пожелавших остаться с казаками; подвезли из Аксайской станицы патроны, снаряды и прочее военное снабжение, доставленное туда вперед по железной дороге.

Из взятых за плату конных подвод составлен был большой обоз, на который и решено было погрузить прежде всего раненых, а затем и все свое небогатое военное имущество. Остальное, что не могло вместиться в обоз, сожгли. 

Орудий у добровольцев было восемь — трехдюймовок, а снарядов к ним около 600. Патронов приходилось около 200 на винтовку. Броневые автомобили бросили еще по дороге — в снегу. Медикаментов и перевязочных средств осталось так мало, что через неделю, если бы не захватили этих запасов у большевиков, перевязывать раненых было бы нечем.

Всех денег было 6 мил. рублей.

Между тем в Ростовской и Новочеркасской кассах государственного банка хранилось около 200 мил. казенных денег. Но ни Каледин ни добровольческие вожди не считали себя в праве пользоваться этими суммами ; они распределили между донским войском и добровольческой армией лишь 25 мил. руб. акцизного сбора, поступившего с Донской же области.

Все остальные деньги достались большевикам.

Несмотря на тяжелое положение армия не унывала. Добровольцы отдохнули. Станица была полна оживлением; сыпались шутки, слышался смех, раздавались песни. Все бодро смотрели вперед, веря в своих испытанных вождей.

Но вождям было не до смеха.

Они сознавали всю тяжесть, почти безвыходность положения.

Одни.

Одни во всем свете. Кругом, и спереди, и сзади, и справа, и слева — только враги. 

Ни одного друга, ни одного союзника.

Нет тыла, куда можно было бы отступить в случае катастрофы; нет баз, из которых можно было бы черпать снабжение и получать пополнение людьми.

Надо уходить, уходить немедленно. Враг проснется от разгула и уничтожит без следа последние кадры будущей армии, а с ней и Россию.

Но куда идти и для чего?

Донская область была избрана для создания армии, конечно, по известным соображениям. Русская земля велика; везде, казалось бы, можно было найти место для сбора добровольцев. Однако собрались на Дону.

Но, если необходимо оставить область, то значит место было избрано неудачно; соображения, на которых был основан выбор, казались неосновательными.